С Сережей мы познакомились довольно странным образом. Произошла такая сказочная история в духе Золушки. Я же не ростовский, я жил в маленьком городе Батайск, в десяти километрах от Ростова-на-Дону. Но и туда добивала радиостанция 103, которую я слушал круглые сутки. Довольно быстро я понял, что мое место — в радиоэфире. Родители меня не поняли. Мама сказала: «Рома, успокойся! Вот училище, вот завод. Отучишься, будешь как мы».

Но я хотел в шоу-бизнес. У меня не было ни одного знакомого человека в этой среде, но я отчаянно туда рвался. Я попадал туда долго и мучительно. Узнав, где находится радиостанция, я приходил к зданию и просто стоял, тупил и смотрел на окна. Я знал, что я должен там работать, знал что делать, но как туда попасть? Просто придти и сказать «Здрасьте!» — выгонят же, и второго шанса не будет.

И тут объявляют конкурс ремиксов. Они давали семплы, а конкурсанты должны собрать их них свою версию. Но это нужно было делать на компьютере, а его у меня не было. Пришлось идти на поклон к знакомому и задавать идиотские вопросы — что такое семпл и что такое ремикс. Он мне примерно рассказал, я забрал семплы, и за неделю мы все сделали. Просто собрали один паттерн на четыре такта и размножили его на десять минут. На радио обалдели, конечно. Люди-то ремиксы настоящие приносили. А я — гундосиво жесткое на десять минут. Что за стиль, спрашивают. Смеялись, конечно, потом. Но тут-то я и понял, что меня приняли, и я теперь могу делать на станции все что захочу.

Постепенно я втянулся, начал работать на станции, диджеить и делать для них вечеринки. У меня был такой голодняк, что за два года я спал часов сорок. Диджей Корж был на всех афишах. Я участвовал во всем говне, которое творилось в городе. Я был резидентом всех трех ростовских клубов, работал на трех радиостациях, вел какие-то корпоративы и постоянно создавал какие-то группы. И все это я делал без денег, поскольку даже и представить не мог, что за это еще и деньги платить должны. Я узнал всех, и все знали меня. Я знал Сережу. Я познакомился с Сашей. И теперь могу сказать с гордостью — группу «ППК» создал я. Равно как и еще с десяток ростовских групп, названия которых я не помню. Все это было очень просто. Раз — и готово.

Вообще «ППК» — это название радиопрограммы «Пименов против Коржа». Когда меня начали выпускать в эфир, мы запустили это шоу, рвали ростовских в клочья. И, когда появилась группа, название как-то автоматом перешло ей.

Мы чудом пронесли туда литр «Столичной» — начинаем пить в этих скафандрах, они пытаются у нас бутылку отобрать. В общем, скандал

Мы сделали первый альбом, начали выступать. И тут я немного потерялся. Я, по привычке, брался за все разом. Жизнь была веселой и удивительной. И вдруг наступает момент, когда ребята мне сказали: «Так, заканчиваем здесь все и валим в Москву». Куда валим, зачем? Я же звезда ростовская! Меня узнавали, кормили, возили везде. Я тут останусь. Ладно, сказали Пименов и Поляков. Х@# с тобой. Приползешь через год на коленях, но мы тебя назад не возьмем.

В общем, через год я разбиваю машину, заканчиваются все корпоративы, мой клуб закрывается. Я теряю все. Оказывается, что кроме славы нужны еще и деньги, а где их взять — я не знаю. И тут я вижу, что на третьем месте национального британского хит-парада группа «ППК» с песней, б#&дь, «Воскрешение». Приехали!

Я на последние сто долларов покупаю билет и лечу в Москву. Пришел к ребятам. Они мне, как и обещали, показали х#й. И хорошо, что показали. Я начал работать, постепенно все наладилось, появился свой бизнес...

Все это время я нормально общался с Пименовым и Поляковым, но заставить сказать «Возьмите меня в группу» как-то язык не поворачивался. А пару месяцев назад все как-то само собой получилось. Я так понимаю, мы за это время доказали себе и другим, что мы по отдельности чего-то стоим. А теперь, когда мы снова вместе, это пи#!$ц полный. Мы весь мир перевернем!

Александр Поляков

Сначала я познакомился с Сережей, это было в 1993 году. У меня в Ростове-на-Дону была студия, она занималась записью рок-музыкантов. Студия очень быстро обанкротилась, поскольку у ростовских рокеров просто не было денег. Мы начали записывать радио-рекламу, плотно работать с радиостанциями. Так появился Сергей, он постоянно у меня что-то записывал.

В 1997 году у меня была рок-группа. Тогда все играли на гитарах. Но все быстро закончилось, поскольку все музыканты моей группы были идиотами. Все хотели играть соло на всех инструментах сразу — а это уже не дело. К счастью, как раз в то время начался рассвет электронной музыки. Я быстро понял, что если у тебя есть студия и много синтезаторов, то никакие гитаристы нах@# не нужны. И я начал собирать коллекцию синтезаторов, записывать собственные треки.

Первой записью, которая действительно получилась, был трек «Ты и я». Он потом на первом альбоме «ППК» вышел. Вообще, половина первого альбома — это треки, которые я написал самостоятельно. В том числе — и то самое «Воскрешение». Эта запись была сделана за два года до официального появления проекта «ППК».

Пименов как-то услышал «Ты и я», загорелся и предложил поставить на радио. Людям трек понравился, его начали играть дискжокеи. Тут же появился Рома Коржов. Он знал и меня, и Пименова, постоянно был в движении, делал какие-то дискотеки. Коржов и предложил сделать группу. Мы собрались на Рождество, 7 января 1998 года, и объявили о рождении «ППК». В то время я уже перешел в студию детской музыкальной школы имени Кима Назаретова, лучшую в городе. Мэрия влила в школу много денег, было куплено оборудование для студии. Его-то мы и использовали...

Когда Коржов появлялся в студии, то начинался кошмар. Он все время бегал по школьным коридорам и орал. Настроение у него такое странное все время было. А завуч приходила от него в ужас. Так продолжалось довольно долго. В итоге нам с Пименовым это надоело, и мы решили Коржова выгнать. Тем более, что кроме этого ора, он все равно в группе ничего не делал. Он хотел петь и постоянно приносил тексты плана «Я первый парень на районе, дискжокей. Мое имя пишут на заборе». Ну и так далее. Нас этот колхоз в духе группы «Руки вверх» не устраивал, конечно. С Ромой пришлось проститься.

Первый альбом мы выпустили маленьким тиражом на собственные деньги. У нас были друзья, владельцы палаток, сеть называлась «Сиреневые точки». Они занимались дистрибьюцией аудио и видео кассет, были тесно завязаны с московской компанией «Видеосервис». Был такой Аркадий Слуцковский, очень известный человек. Он услышал наш материал, загорелся и вызвал нас в Москву. Это было в конце июля 1998 года. Мы договариваемся об условиях, подписываем контракт и спокойно возвращаемся в Ростов. И тут случился кризис. «Видеосервис» отказался выпускать альбом, и мы решили издать его своими силами на собственный страх и риск. Он вышел в декабре 1998 года. Люди стояли в очереди, чтобы купить его. Мы проснулись звездами. И каждый заработал по тысяче долларов.

Где-то в 1999 году мы понимаем, что денег больших в Ростове мы не увидим. Сергей собирается в Москву, где встречается с Андреем Маликовым, продюсером «Руки вверх». Тот принимает его довольно сурово, спрашивает «Х#ли ты приехал?» и отправляет назад к пятидесяти ростовским наркоманам. Мол, в Москве нужно песни писать, хиты, а не ерундой заниматься. Серега, конечно, обиделся, но принял эти слова на веру. Вернулся и сказал, что нужно делать поп-музыку. Ну ладно, давай делать.

Мы находим певицу Свету и за месяц записываем ей альбом. Его тут же крадут пираты и продают каким-то фантастическим тиражом — полтора миллиона кассет. Вскоре эти пираты выходят на меня и предлагают переехать в Москву, записывать поп и косить бабло. Ура, поехали!..

Пименов остается в Ростове. Ему там уныло. В итоге я нахожу ему работу, и он тоже переезжает в Москву. Но к тому времени эти пираты разоряются, и мы остаемся на улице. Кое-как находим квартиру, одну на двоих, свозим туда все мои синтезаторы и начинаем опять делать «ППК». Неожиданно возникает эта история с «mp3.com». Оказывается, что с сайта два миллиона человек скачали наши треки. Мы попадаем на первое место их хит-парада, и нам начинают платить деньги.

В феврале 2000 года мы узнаем, что Окенфолд играет «Воскрешение». Круто! Радуемся, но продолжаем проедать деньги «mp3.com». Летом Оки приезжает в Москву. Сергей прорывается на сцену, дарит ему виниловую пластинку. Через два дня он звонит с Ибицы и говорит, что играл этот трек восемь раз за ночь, и люди стояли на ушах. Все, говорит, предлагаю вам контракт, деньги и мировую славу. Конечно, мы согласились. Дальше все известно: Лондон, BBC, выход релиза, третье место в британском хит-параде. Я, по правде сказать, недоволен — почему третье? Но меня успокаивают; говорят, что трек без слов вообще впервые в пятерку попал. Британцы в эйфории и требуют продолжения. Мы делаем «Перезагрузку», мы делаем «Русский Транс», делаем ремиксы. И распадаемся...

Ситуация уникальная: «ППК» никогда толком не выступала. То, что сейчас известно в качестве ростовского концерта группы, было всего лишь выступлением в рамках большого рейва, мы там только три песни исполнили. Дело в том, что мы не хотели играть под фонограмму, не хотели выступать как диджеи. А живой «ППК» промоутеры просто не тянули. Нужно было ставить концертное оборудование, а этого никто не хотел делать — дорого. Сейчас все это намного проще. Вот этот концерт, 4 декабря, будет первым сольником. Мы хотим показать то, чего не показали раньше. Будет лайв, будут видео-инсталяции и лазеры. «ППК» снова вместе.

Сергей Пименов

Скажу сразу, что я толком ничего не помню из истории группы. Дело в том, что период с 1992 по 1998 слипся в моей памяти в один большой комок, и разделить его на периоды я не в состоянии.

Это было время рейва. Я работал тогда в самом модном клубе Ростова, «Питон». Все там работали: я, Коржов, Куст. С Коржом я познакомился на радио, он, кажется, тогда работал во всех клубах и на всех радиостанциях города. Очень активный был человек. В «Питоне» появлялся и Поляков. С ним мы к тому времени были уже шапочно знакомы. Он был лучшим звукорежиссером города, совершенно упертым. У него была студия в детской джазовой школе имени Кима Назаретова, вся заставленная синтезаторами — он их коллекционировал. Там было прекрасное, на государственные деньги купленное, оборудование. И даже рояль. На нем периодически Саша разминался, все время наигрывал эту артемьевскую тему. Оказалось, он слышал ее в детстве, она ему запала, и в зрелом возрасте он научился играть мелодию в совершенстве. А еще он был автором трека «Я и ты». К нему в студию забрела какая-то девочка, он ее записал и неожиданно получился такой нормальный трансовый хит. Эту запись принес мне на радио Коржов, сказав «Этот парень крутой, с ним нужно делать группу». Ну и сделали. Разумеется, ничего более умного, чем назвать ее «Поляков-Пименов-Коржов» — «ППК», нам в голову не пришло.

У Саши была студия. Это было важно. Сегодня этого не понять. Двенадцать лет назад дома на компьютере ничего собрать было нельзя. Для этого необходимо была куча оборудования, нужны были провода, нужны контроллеры, которые всеми этими девайсами как-то управляли. А еще нужен был специальный человек, который умел с оборудованием управляться. Таким человеком и был Саша.

В общем, мы стали писать первый альбом «ППК». Поскольку я работал на радио, то я тут же начал этот проект пиарить, говорить в эфире, что эта группа сейчас всех порвет. Группы-то еще не было, треков не было, но я уже рассказал всем, как это будет п#%#то. Первый альбом назывался «Чувствуйте Не спать!».

«Не спать» — это название моей программы на радио. Она выходила с девяти вечера субботы до семи утра воскресенья. Такая ночь рейва, радиостанция в радиостанции. Это была главная программа в Ростове, мега-культовая. Это был ад по сегодняшним меркам. То, что происходило тогда в эфире, не описать словами. Ко мне приходили друзья, мы несли какую-то пургу, ставили музыку. К счастью, записей тех эфиров не сохранилось. Они все были записаны на кассеты, в один прекрасный момент пленка посыпалась, и все архивы были уничтожены. Остался лишь час одного оцифрованного эфира. Но я его никому не покажу.

Распределение обязанностей в группе было следующим: Корж орал и бегал, я тогда еще пытался петь. Дело в том, что я очень хотел участвовать в группе, и понимал, что, не будучи музыкантом, это мой единственный шанс в ней удержаться. И это все мои группы убивало. Только когда я покончил с этим делом, все сразу пошло на лад.

Первый альбом был сделан для Ростова и с мыслями о Ростове. А в тексте не было ни одной случайной фразы, все они имели совершенно конкретные значения для ростовчан. Мы напечатали 1200 дисков, и все их продали очень быстро. Альбом мы выпустили на свои деньги. Это был полноценный CD с десятком треков, мы его продавали через «Сиреневые точки» — ростовские палатки с пиратской аудио-продукцией. В первый день продаж у них очереди стояли. Мы же активно рекламировали диск по радио, с каждым днем наращивали давление. В последнюю неделю радио целиком работало на альбом.

В 1998 году мы стали локальными звездами. В Ростове нас знала каждая собака. Уже тогда мы пытались играть живьем. Вывозили на площадку все поляковские синтезаторы, пытались их подключать и заставить все это работать. Условия были ужасными. В то время включить все приборы вместе было серьезной технической задачей. Помню, как в 1998 году мы выступали в Зимнем Саду Новочеркасского Института — представляете что это такое? Там было невозможно выстроить звук в принципе. Но мы что-то выстраивали, как-то заводились — Корж орал, я читал рэп, Поляков играл. Все звучало как полный п#&#ец, но было круто!

Вскоре произошел первый раскол. Точной истории расставания с Коржом я не помню. Думаю, дело было так. Рома — самый молодой из нас, и он тогда как-то совершенно дико тусовался. Мы тогда уже поняли, что «ППК» — это серьезно. Я понимал, что мы должны быть номером один в мире. Только тогда мы чего-то достигнем. Если мы зададимся целью стать номером один в Ростове, то будем всего лишь первыми парнями на районе. Нужно думать о невозможном, только тогда у тебя все получится. А Корж этого не понимал. Он мог пропасть на неделю, или сообщить на пейджер, что он в Сочи. И вот, в один прекрасный момент, Корж вваливается в джазовую школу, тихое приличное заведение, начинает носиться по коридорам и дико орать. Пришлось с ним проститься.

Потом появилась певица Света. Ей тогда занимался продюсер Андрей Баскаков, с которым мы тогда находились в натянутых отношениях. Как-то мы перехватили у него этот проект, стали работать. Вроде все получилось, и мы решили, что пора покорять Москву, если мы уже такие крутые продюсеры. Сделав Свету мега-модной и современной, мы получили «паровоз», который вытянет и «ППК». И я отправился в Москву. К этому моменту уже знал Юру Марычева, мы с ним активно тусовались, и, в итоге, дотусовались до продюсера группы «Руки вверх». Я ему рассказал, что мы — крутая группа из Ростова, и он в это поверил. Он взял кассету, обещал послушать и попросил перезвонить вечером. Когда я ему набрал, он мне сказал текст, который я запомнил на всю жизнь: «Знаешь, это говно и полная х@&ня, записанная для пятидесяти ростовских наркоманов. Ваша группа никогда не станет популярной. Никогда мне больше не звони». Положив трубку, я выдохнул и на вопрос Марычева «Ну, что?» ответил: «Он сказал, чтобы я шел на х@й».

Но я не расстроился. Мы сели записывать второй альбом, в который и вошло «Воскрешение». Мелодия, как я рассказывал, при нас была всегда. Поляков ее легко сыграл на «Энсоник», первым же звуком, простым и доходчивым. Я убедил его сделать аранжировку и опять поехал с этим треком в Москву. Помню, что показывал его на «Русском радио». Там послушали и сказали: «Хорошо, но слишком много барабанов». Я понял, что Москва нас не примет, и уехал домой.

Интернет был со мной всегда. У меня был друг Саша Вереникин, который показал еще задолго до всех этих www. Но модема у меня не было, и выйти в сеть из дома не было возможности. К счастью, у Вереникина была компания с выделенной линией, и я обратился к нему за помощью. Они сделали нам сайт «ppk.rostov.ru», поскольку на свой домен у нас не было денег. Но на сайте не было места, чтобы выложить MP3 — нам дали всего 25 мегабайт. Тогда приятель попросил кинуть MP3 куда-нибудь еще. Я залез в интернет, нашел сайт MP3.com.. Зайдя на сайт, я понял, что это то что нужно. Там было все просто — free, upload. Правда, для того, чтобы загрузить на сайт треки, потребовалось две недели — все работало очень медленно.

Артистов на сайте было очень мало — тысяча максимум. Из них — приблизительно пятеро, которых еще можно было хоть как-то слушать. В общем, если твой трек — не полное дерьмо, ты неизбежно попадал в их Top 10 самых закачиваемых мелодий. И когда мы уже были в десятке, владельцы сайта объявили о «супер миллион долларов они раздают победителям своего хит-парада». Тут-то нам и покатило. Я на 17 часов засел в интернет, пробил все фишки. Понял, что такое фанаты, рассылки и форумы...

Правда, мы столкнулись с одной проблемой — как получать деньги. Это было сложно, поскольку для этого необходимо было указать номер социальной страховки, а он был только у граждан США. Тогда это обломало многих наших музыкантов. Но только не нас. Я обратился к нашему фанату Алану Мадару из Штатов, человеку, который первый отправил нам письмо с восторженным отзывом. Мы так и написали: «Брат, помоги! Тут бабки капают, а мы их снять не можем. Любой процент, спасай!». И он отозвался. Целый год он наличил деньги, и честно переводил через Western Union, оставляя себе лишь сумму налогов. И все это — на честном слове, без всяких контрактов. Он потом в Москву приезжал, участвовал здесь в каких-то соревнованиях. Взрослый, между прочим, мужик, председатель фан-клуба Hammer в Техасе, спас нас фактически от голодной смерти

Когда это произошло, мы сняли пятикомнатную студию. У Полякова были все синтезаторы, которые он хотел. За десять месяцев мы заработали где-то сотню тысяч, по десятке в месяц.

Но потом тема закрылась. А мы с Сашей привыкли жить на широкую ногу, и расходов в месяц у нас было под десятку. Что делать-то?

И тут случилась эта история с Окенфолдом. Дело было так. Я пришел в студию записывать голос для трека «Русский Транс». Саша очень этого не хотел, и явно пытался оттянуть этот праздник. Предложил сходить за коньяком, посидеть, а потом уже писаться. Сходили, выпиваем. Тут у меня звонит телефон. Я поднимаю трубку и слышу «Hi, it`s Paul Oakenfold». Зае*#@сь! Здравствуйте! А дальше он сказал классическую фразу: «У вас невероятный трек. Я играл его вчера на Ибице три раза, и все танцевали. Хочу вам предложить контракт, деньги, мировую славу». Я сказал, что согласен. При этом мне очень понравилась реакция Полякова. Он понял, с кем я разговариваю и, когда я положил трубку, спокойно спросил: «Что, Окенфолд звонил?».

Все происходило долго. Мы сверяли контракт, получали аванс, который тогда казался огромным, но, как я сейчас понимаю, был меньше положенного раз в десять. Так началась история с Perfecto, гастроли по европейским колхозами, букинг-агентства... Когда мы попали в британские чарты, BBC предложило нам выступить на ТВ в программе Top Of The Pops. Легендарная была программа, там начинали The Beatles и Depeche Mode. Но у электронщиков участвовать в ней считалось «западло» — плясать под фонограмму. И вот менеджмент Окенфолда предлагает нам эту тему. Мол, простите за предложение, мы понимаем, что это — попса, но не согласились ли вы... «Ни х@я себе», — подумал я, но виду не подал. Ладно, говорю, выступим. Зря чтоли из Ростова ехали? «Только», — говорят они, — «Тут еще одна проблема. На BBC хотят, чтобы вы выступили в скафандрах — трек-то космический». В каких, на х@й, скафандрах? Откуда мы их возьмем? Но в Perfecto эту проблему решили, наняли модельера, которая за три дня сшила нам полетные костюмы. Они даже нашли каких-то девок на подтанцовках в серебряных мини, поставили им танец.

И вот мы уже в гримерке. Я смотрю на стены, а там постеры артистов, выходящих из этой гримерки: Пол МакКартни, Дэвид Гэхан. У меня начинается истерика. Мы чудом пронесли туда литр «Столичной» — начинаем пить в этих скафандрах еб@&ых, они пытаются у нас бутылку отобрать. В общем, скандал. Вышли мы на сцену в изрядном подпитии. Первые три минуты я вообще ничего не могу делать. Саша застыл над синтезатором. Девки эти танцуют — шаг влево, шаг вправо, два шага назад. В итоге, одна девочка оступается и падает с этой сцены... Ужас!

После успеха «Воскрешения» началась другая жизнь. Я поехал с гастролями, Саша сел в студии писать хиты.

А потом мы разошлись. Думаю, это было вполне естественным ходом — на протяжении многих лет мы постоянно были вместе, снимали одну квартиру на двоих, общались постоянно. Рано или поздно мы должны были устать друг от друга. В итоге мы разбежались и долго вообще не общались друг с другом.

И только недавно Саша написал мне, предложил встретиться. Слово за слово, родилась идея воссоединения. Вспомнили о Корже. Потому что есть такая идея, что если хотим сделать все по-взрослому, то нужен опыт всех участников. Мы хотим сделать первое большое сольное выступление «ППК». Что из этого получится — посмотрим 4 декабря.